СТОЛЫПИН ЕХАЛ ПО СИБИРИ

В 1907 году в Сибирь хлынула волна переселенцев. Часть из них оседала в старожильческих селах, где земли было больше установленной нормы. Другие селились в специально отведенных поселках. Но многие, отказавшись от места, зарезервированного еще их ходоками, размещались самовольно, где придется.
Столыпин уделял большое внимание разработке реформы аграрного строя Сибири. Под непосредственным руководством его верного единомышленника главноуправляющего землеустройством и земледелием А.В. Кривошеина и главного теоретика правительства по аграрным вопросам, датчанина по происхождению, А.А. Кофода, после первой российской революции была проделана значительная исследовательская работа. Некоторые специалисты были отправлены в заграничные командировки. Учитывались достоинства и недостатки американской и австралийской моделей колонизации, а также практика других стран. Однако Столыпин решил сам посетить Сибирь, чтобы своими глазами ознакомиться с ее проблемами.
В конце августа - начале сентября 1910 года председатель Совета министров Петр Столыпин и его верный единомышленник главноуправляющий землеустройством и земледелием Александр Кривошеин совершили двухнедельную поездку по Сибири.
Это путешествие вызвало много кривотолков в печати.

Позвал он Кривошеина
И так ему сказал:
Вот там еще не сеяно!
Поедем на вокзал!
...
Все на колени падают,
Народ кричит: ура!
Все это очень радует,
Но где же хутора?

Так язвительно описывал сибирскую поездку Столыпина в своем длиннющем стихотворении известный в начале века поэт Мятлев. Никак не могло общественное мнение поверить, что за две недели можно было всерьез ознакомиться с Сибирью. В ход пошли разговоры, что российскому премьеру довелось за Уралом взирать на «потемкинские деревни». К тому же и особая пышность, помпезность поездки в придворных кругах была воспринята весьма болезненно.
«Государь еще царствует или отрекся от престола и своим заместителем сделал Столыпина?» - вопрошал в письме великому князю Николаю Николаевичу один из приближенных Михаил Андронников.
Почести, выпавшие на долю Петра Аркадьевича в Сибири, не давали покоя этому царедворцу. Действительно, по специальной инструкции из деревень, посещаемых министрами, жандармами «вычищались» посторонние личности, производился осмотр даже чердаков, чуланов, печек. В городах население под надзором полиции «вылизывало» улицы. Дороги между селениями во время поездки охранялись конными сторожевыми постами. А хлеб-соль же во имя личной безопасности премьера разрешалось подносить только на церковных площадях.
Конечно, славословий в свой адрес во время поездки Петр Аркадьевич выслушал немало. Отличались этим не только сибирские чины, по долгу службы своей «призванные» льстить и угождать начальству, но и главы депутаций мещан, казаков, крестьян, служители церкви. В кафедральном соборе в Томске, как писала газета Сибирская жизнь», протоиерей Петр Мстиславский возгласил, что на долю Столыпина «выпала роль кормчего государственного корабля», которая выполняется им весьма уверенно. Повсюду, где появлялся Петр Аркадьевич со своей свитой, появлялись толпы народа. Десятки просителей, прорвавшись через охрану, подавали премьеру жалобы и прошения. Перед публикой Столыпин иногда произносил речи, разумеется, не пользуясь бумажкой.
«Высокий, важный, всегда внешне эффектный, Столыпин, - вспоминает в мемуарах участник той поездки Иван Тхоржевский, - блестяще выдерживал свою роль до конца. Он по-царски принимал почетные караулы, но просто и хорошо разговаривал на сходах с переселенцами и, что было труднее, со старожилами. Умно, хотя и несколько неприятно, в упор, ставил вопросы администраторам. Сибирским обывателям умел добродушно, вовремя пожелать: «Богатейте».
За минимальный срок министры успели проплыть на пароходах по Оби и Иртышу, проделали свыше 800 верст на лошадях. И видели не только плодородные земли Алтая и Северного Казахстана, но и степи Павлодарского уезда, сильно пострадавшие от засухи, также труднодоступную для освоения Мариинскую тайгу. Самым восточным населенным пунктом путешествия Столыпина стала станция Боготол, тогда входившая в Томскую губернию.
Здесь, в Боготоле, Петр Аркадьевич имел беседу с енисейским губернатором Яковом Дмитриевичем Бологовским. О чем шла беседа - нет полной ясности. Но боготольцы от визита премьера совсем не прогадали - уже в следующем году Боготол по соизволению государя императора Николая II получил статус города.
Столыпин беседовал не только с местными чиновниками, но и купцами, мещанами, крестьянами. Наряду с православными священниками общался с еврейскими раввинами, мусульманскими муллами, католическими ксендзами, лютеранскими пасторами. В обязательном порядке премьер-министр посещал холерные бараки и при этом непременно разговаривал с больными. Даже больницы умалишенных не оставлял без внимания.
Перед публикой Столыпин иногда произносил речи, разумеется, не пользуясь бумажкой. Десятки просителей, прорвавшись через охрану, подавали премьеру свои жалобы и прошения. Специальный чиновник все эти бумаги тщательно систематизировал, готовя к рассмотрению. Но, конечно, никакие документы не могли заменить встреч с крестьянами. Столыпин беседовал и со старожилами, и с переселенцами, тщательно выслушивал депутации коренного населения.
С крестьянами премьер-министр не говорил о дебрях высокой политики. Его интересовали условия жизни и нужды сельских обывателей. Обычно он их расспрашивал о местных урожаях и породах домашнего скота, о способах возделывания почвы. С особенно большим интересом выслушивал он живущих на хуторах и отрубах.
Все это позволяет утверждать, что Петр Аркадьевич получил вполне основательное представление о Сибири. На обратном пути в Петербург Столыпин и Кривошеин посетили также Поволжье.
В те времена, в отличие от нынешних, каждый высокопоставленный чиновник, посещая какой-нибудь регион, обязательно писал доклад на имя царя, публикуемый обычно отдельной книгой. Так же поступили Столыпин и Кривошеин. Уже в конце 1910 года они издали «Записку» в 170 страниц о своей поездке.
Этот «всеподданейший отчет» вызвал всевозможные оценки в печати. Официальная «Россия» объявила его «целой энциклопедией переселенческого дела». Известный экономист Г.Гинс дал «Записке» более глубокую оценку. « Вся экономическая жизнь азиатской России встряхнется и пойдет более быстрым темпом», - писал он.
Гораздо сдержаннее к столыпинским идеям отнеслись либеральные авторы. Публицисты социал-демократического и народнического направлений ринулись в настоящую газетно-журнальную атаку. В ход пошли намеки, что Столыпин и Кривошеин поверхностно ознакомились с Сибирью. Но главное, против чего они ополчились, была столыпинская программа преобразования сибирского края.
«Малолюдная Сибирь оживает и крепнет». Такое впечатление вынесли из поездки министры. С ликвидацией монополии государства на основную часть земель связывали они решение хозяйственных проблем региона и дальнейшее укрепление восточных государственных границ.
Лейтмотивом «Записки» стали слова: «...Главное богатство и мощь государства не в казне и в казенном имуществе, а в богатеющем и крепком населении». Столыпин и Кривошеин выдвинули комплексную программу приватизации сибирской земли.
Министры предлагали решительно покончить с практикой, когда при землеустройстве селения крестьян получали наделы не в собственность, а в пользование. Этот шаг они рассматривали как переходную меру к созданию единоличных хозяйств крестьян-собственников.
Раздача переселенцам земель бесплатно к тому времени уже во многом исчерпала себя. Переселенцы скучились в сравнительно густонаселенных районах Западной Сибири. Правительству же важно было заселить и наиболее отдаленные восточные окраины. Поэтому Столыпин и Кривошеин предлагали в лучших для освоения западных местностях приступить к продаже земель переселенцам.
Министры понимали, что «сплошь земледельческая и сплошь крестьянская» Сибирь не сможет по-настоящему быстро и успешно развиваться. Важно было оказать и широкомасштабное содействие приливу в край капитала.
Несмотря на то, что норма прибыли здесь была намного выше, чем центре страны, российские и иностранные предприниматели не очень активно вкладывали деньги в местную экономику. В городах, имевших особый земельный статус, условия для строительства крупных промышленных предприятий были вполне благоприятны. Но вне городов предприниматель сразу сталкивался с массой проблем.
Не имея права купить землю, сибирские бизнесмены вынуждены были арендовать ее у казны или крестьян, впадая тем самым в зависимость от поворотов аграрной политики и настроений сельских обществ. Казна обставляла сдачу земли в аренду многочисленными условиями и формальностями. Крестьяне же вообще особенно не церемонились. Их часто мало интересовала продукция, выпускаемая фабрикой или заводом. Бывало, истечет срок арендного контракта (обычно не более 12 лет), соберутся они на сельском сходе и заломят такую цену, что арендатор вынужден или терпеть убытки, или закрыть производство.
Однако право собственности на землю было необходимо не только капиталистам крупной и средней промышленности. Заинтересованы в этом были и предприниматели, специализирующиеся на сельском хозяйстве.
В Сибири земельные цены были заметно ниже, чем в центре страны, но фактическое отсутствие здесь права на покупку земли и льготной долгосрочной аренды сводило на нет это преимущество. Монополия государства становилась тормозом проникновения в край капитала и отрицательно влияла на экономическое развитие России в целом.
По замыслу Столыпина и Кривошеина, создание крупных частных земельных владений предпринимательского типа должно было оказать благотворное воздействие и на крестьян Сибири. Крупные капиталисты принесли бы на восточные окраины перспективные технологии в сельском хозяйстве, а их скотоводческие экономии могли стать надежным местом приработка для бедняков. С другой стороны, конкуренция между крупными и мелкими земельными собственниками мыслилась важным слагаемым экономического роста. Именно в многоукладности экономики Сибири видели реформаторы залог ее будущего процветания.
В своей «Записке» они предлагали снять все сословные ограничения, введенные печально знаменитым законом от 8 июня 1901 года. Поэтому утверждения некоторых современных историков, что была попытка насадить в Сибири помещичье землевладение, абсолютно безосновательны. Именно буржуазный принцип бессословности ставил Столыпин во главу угла экономических реформ.
Министры подумали и о том, как обеспечить молодую экономику Сибири надежными рынками сбыта. Для этого намечалось построить новые железные дороги, пересмотреть таможенную политику, поэтапно отменить Челябинский перелом тарифа.
«Везешь дальше - платишь меньше». Таков лозунг большинства тарифных систем при перевозках. В 90-х годах это правило было нарушено применительно к Сибири. При вывозе хлеба из нее по железной дороге до Челябинска платили по убывающей с увеличением расстояния таксе, а после него счет тарифных верст начинался заново. Такая политика делала убыточным экспорт хлеба из многих районов Сибири.
До сих пор сибирские историки клеймят царизм за челябинский перелом тарифа, видя в нем попытку оградить помещичьи имения от конкуренции с сибирскими землепашцами. Однако, как показала исследовательница Т.М. Китанина, перелом тарифа был вызван в основном не этими соображениями.
В 90-х годах решался вопрос о строительстве новой мощной военно-морской базы Российского флота. Министр финансов С.Ю. Витте считал, что ее нужно строить на Архангельском севере. Закрывая доступ сибирскому хлебу в центр страны, он хотел направить его по железной дороге к району проектируемой базы. В этом он видел один из источников оживления хозяйственной жизни региона и решения военно-стратегических задач. После колебаний царь все же решил создать главную базу военно-морского флота в Либаве (современный Лиепаи). История же показала, что Витте был прав. В первую мировую войну российский флот в основной своей части оказался запертым в Балтийском море и сыграл менее значительную роль, чем мог бы. Челябинский же перелом тарифа не исполнил той партии, которая ему предназначалась.
Существование внутренней таможенной заставы тормозило рост зернового производства в Сибири. Но именно она стала одной из главных причин расцвета сибирского маслоделия в Столыпинскую эпоху. На масло не было никакого перелома тарифа! Предлагая ликвидировать «челябинскую таможню», Столыпин открывал такие же возможности и перед сибирским земледелием.
Когда анализируешь столыпинскую программу преобразования экономики Сибири, невольно восхищаешься ее концептуальной глубиной. Воистину Петр Аркадьевич Столыпин выступал не только за великую Россию, но и за великую Сибирь.
Однако столыпинские идеи рано еще окончательно списывать в архив. По сути дела, сейчас решаются такие же задачи, что и в начале века. Столыпинская методология решения аграрных проблем с необходимыми корректировками вполне может быть использована и в наши дни.

1991 г.

Вернуться назад

Напишите мне

Сайт создан в системе uCoz